Foreign Minister Sergey Lavrov’s remarks and answers to questions at a joint press conference following talks with French Minister of Foreign Affairs and International Development Jean-Marc Ayrault, Moscow, October 6, 2016
Ladies and gentlemen,
Today we held in-depth discussions with my French colleague, Minister of Foreign Affairs and International Development Jean-Marc Ayrault.
We discussed preparations for the October 19 visit of President of Russia Vladimir Putin to France. We hope this visit will provide fresh impetus to relations between our countries. France is a long-time partner of Russia, and we deeply care about the quality of our relations with it.
Our talks focused on the situation in and around Syria. We are very much concerned about the current developments there. Moscow and Paris are worried about the continued violence and problems with humanitarian access to the Syrians in need. We are closely cooperating with our French partners on Syria, including on a bilateral basis and at the UN, the UN Security Council, the International Syria Support Group and its auxiliary agencies – the Ceasefire Task Force and the Humanitarian Task Force. France’s stance on Syria and on the situation in the Middle East and North Africa as a whole has always been of interest to us.
Russia is advocating an early peaceful and fair settlement of the bloody conflict in Syria. We see our main tasks there, as the UN Security Council has identified, as eradicating the terrorist threat, improving the humanitarian situation, and launching a political process as soon as possible. It goes without saying that this is impossible to achieve without a sustainable cessation of hostilities.
At the same time, we want the fight against terrorism to be waged collectively and based on international law. You know that over a year ago, President Vladimir Putin suggested creating a broad anti-terrorist front in his speech at the 70th UN General Assembly in New-York. We invited all countries to cooperate on this, and France was one of the first countries to which we addressed this initiative. Our presidents discussed it in the autumn of 2015.
Today we talked about Russian-US arrangements on which we worked throughout this year until we coordinated a package of documents on September 9. Russia has done everything in its power to start implementing these arrangements. Unfortunately, we have not succeeded in this, so far. Our American partners and their coalition allies cannot separate the moderate opposition from the Jabhat al-Nusra terrorists. I would like to say that Russia and the Syrian Government are ready to implement their obligations under these arrangements, which concern the ceasefire, which illegal armed groups have violated, and humanitarian access, primarily via Castello Road. Unlike the Syrian Armed Forces, the opposition is unable to pull its forces back from the road. The survival of civilians in Aleppo depends on this major humanitarian channel.
It is regrettable that our American partners have decided to suspend out bilateral cooperation on Syria. We have noted that this decision does not affect our multilateral formats, which they are willing to use.
According to available information, a meeting of two International Syria Support Group (ISSG) auxiliary agencies – the Ceasefire Task Force and the Humanitarian Task Force – will be held in Geneva today. We fully agree that control and monitoring of the ceasefire must be ensured. This is stipulated in the Russian-US arrangements. We are convinced that these arrangements can put an end, without any additional efforts, to the fighting and ensure humanitarian access to people in Aleppo and other areas in Syria. Everyone knows, and this is stipulated in UN Security Council decisions, that the cessation of hostilities does not influence and will never include ISIS, Jabhat al-Nusra and those who have aligned with these terrorist organisations.
We told our French colleagues that Russia continues working to alleviate the humanitarian situation in Syria, including Aleppo, and regularly sends humanitarian aid to the specified sites. We are convinced – and I believe that we do not differ on this with our French colleagues – that there is no alternative to implementing UN Security Council decisions on launching a political process based on mutual respect and inclusive intra-Syrian dialogue without any preliminary conditions. Likewise, there is no alternative to a parallel cession of hostilities, expanded humanitarian access and, of course, an increasingly effective struggle against terrorism.
I would like to say that yesterday I spoke on the phone with the EU High Representative for Foreign Affairs and Security Policy, Federica Mogherini. Both parties have reaffirmed that each of the goals set by the UN Security Council must be achieved regardless of any preliminary conditions put forth by opposition groups. We must not allow ourselves to be held hostage to the whims of those who are working on the ground to attain their opportunistic goals. We also know that the EU has proposed a new humanitarian plan for Aleppo. We have read this document and consider it to be worth discussing and supporting. We would like to add that in response to an EU proposal, the Syrian authorities have agreed to open an EU humanitarian office in Damascus.
When Mr Ayrault and I started these talks, we learned that the UN Secretary-General’s Special Envoy for Syria, Mr Staffan de Mistura, has advanced a new initiative to normalise the situation in Aleppo, stop the fighting and remove the causes of the continuing violence there. We would like to thoroughly analyse this initiative, and we will do this as soon as we receive the text.
We have had productive talks today. We discussed the French initiative submitted to the UN Security Council. We will work on it from the above mentioned positions of principle, which have been sealed in the Russian-US arrangements, and based on the decisions of the UN Security Council and the ISSG, which must not be overlooked.
I am grateful to Foreign Minister Jean-Marc Ayrault for his cooperation.
Question (addressed to both ministers): Is the French draft of a UN Security Council resolution on the cessation of hostilities in Aleppo in line with Moscow’s demands regarding the separation of the moderate opposition from terrorists? What points, in your opinion, should be amended for Russia to endorse the draft? What form of liability should be introduced in the draft resolution for violating the ceasefire? Who should decide who violated the ceasefire and when? Will a special mechanism be created for that?
Sergey Lavrov: We are studying the draft. We hope that our ideas and amendments, which will be conveyed to our French colleagues after our meeting today, will be closely studied and taken into account. These amendments include proposals providing for demands on behalf of the UN Security Council that the moderate opposition dissociates itself from Jabhat al-Nusra. These demands were formulated in the framework of the ISSG and the documents that we coordinated with the Americans. I do not think that in this situation Russia will be able to soften the wording that has already been approved.
Regarding the provisions that need amending. This is rather a long conversation. It should be conducted by experts. Such consultations are getting under way in New York. What liability should be introduced for violating the ceasefire? The ISSG already created a mechanism to identify violations when it set up two special subgroups: the Humanitarian Task Force and the Ceasefire Task Force. It described the mechanism in detail based on the proposals put forward by Russia and the United States. If I’m not mistaken, the mechanism was approved under UN Security Council Resolution 2268. We believe that it should be used to the maximum degree possible. Under this mechanism, all ISSG member countries have a right and an obligation to report any information regarding violations of the ceasefire for this information to be closely analysed, but until now they have displayed no initiative on the issue. Today, we urged our French colleagues, as we are also urging other members of this group, to make an effective use of the available opportunities.
Question (addressed to Jean-Marc Ayrault): It became known today that Germany is considering the possibility of introducing new anti-Russian sanctions in connection with the situation in Syria. Is France ready to support such sanctions?
Sergey Lavrov: We’ve read [reports] that Germany is allegedly considering the possibility of introducing new sanctions against Russia in connection with the situation in Syria. That is of course up to the German government. The issue is on the conscience of those who pass judgment on what is actually going on in Syria. The situation is amusing. The situation in Ukraine is very well known to everyone. The Minsk Agreements were signed but are not being implemented, while the European Union, including Germany, one of the EU’s leading countries, has adopted a position whereby sanctions against Russia will be lifted as soon as the Minsk Agreements are fulfilled. Although we all know very well who the implementation of the Minsk Agreements depends on and who their demands on what needs to be done are addressed to, with the indication of specific deadlines, including constitutional amendments and the status of Donbass. What’s more, the status of Donbass in the Minsk Agreements was spelled out personally by German Chancellor Angela Merkel and French President Francois Hollande. However, they are unable to fulfil the agreements. Our partners are not in a position to influence Kiev to implement them while sanctions are introduced against Russia.
Now about Syria. There are Russian-US agreements that our US partners failed to begin implementing but now the issue of sanctions against Russia has been raised. I don’t think there’s any need to explain what I mean. In my opinion, the situation is self-evident. I very much hope that, first, common sense will prevail and second, the wish to blame Russia for every sin under the sun will not get the upper hand but the striving to normalise the situation in different parts of the world, including Ukraine and the Middle East, proceeding, above all, from the interests of the peoples who live there.
Question: You have quoted Mr Staffan de Mistura as saying that Aleppo’s eastern districts may disappear before the year is out. They are currently being bombed by the Syrian Regime and Russian aviation. What is Russia prepared to do to improve the humanitarian situation and to end this humanitarian drama in eastern Aleppo? Why are you deploying S-300 systems? I have heard that this aims to defend the Russian base. But are there any threats to Russian bases in Syria?
Sergey Lavrov: If you have followed news reports over the past 12 months, you should know that the Russian Aerospace Forces have already faced some threats. Those threats were not only voiced but also implemented. Since then, we have deployed S-400 surface-to-air missile systems at our base in Hmeymim to prevent similar incidents in the future. For some reason, the delivery of S-300 systems has caused a much bigger media outcry. No one has commented on S-400 deliveries. We now simply have to reliably protect our service personnel, Aerospace Forces and our logistics support facility in Tartus in a situation that is yet to subside. I spoke with US Secretary of State John Kerry over the telephone yesterday, and I asked him whether US media reports that Washington is studying possible cruise missile strikes against airfields being used by the Syrian Air Force are correct. You see, when a cruise missile is flying, it is probably hard to quickly identify its target. Therefore it would be wise to use caution. I repeat, the S-400 and S-300 systems are purely defensive and threaten no one.
As Jean-Marc Ayrault said earlier, he did not come here to make threats. We don’t expect any threats from our French friends, while meeting with the French side. I am confident that tomorrow’s trip to Washington, announced by Mr Ayrault, will not entail any threats either.
Regarding the situation in Aleppo, I would like to ask you to think about the entire population of Aleppo, and not the residents of its eastern sector alone. We are now extremely concerned about the humanitarian situation in Aleppo, including eastern Aleppo, but not only there. I would like to recall that, in August 2016, Jabhat al-Nusra-led militants advanced on Ramouseh district in southwestern Aleppo. They surrounded the district, as well as over one million civilians. At the same time, Jabhat al-Nusra-led militants blocked the only motor road leading into that district of Aleppo. The local population therefore faced the prospect of famine, food and fuel shortages. In the end, these Aleppo districts had to be supplied via dirt roads that cannot accommodate heavy-duty lorries. That was a very grave humanitarian situation. I don’t recall that anyone, including representatives of the esteemed media outlets present here, devoted any attention to this problem.
I would like to stress that we don’t divide Aleppo into the government-controlled sector and the militant-controlled sector. We want to help defuse this situation by all available means. I repeat, we coordinated a specific method with the US side, which provided for a 72-hour pause and for an equidistant withdrawal of government forces and opposition units from the main humanitarian artery leading into Aleppo. These distances were coordinated on paper by Russian and US military representatives and formalised in a document that was approved on September 9. But when it came to fulfilling the document, the US side told us they cannot guarantee that the opposition would withdraw its units from Castello Road. At first, the government started withdrawing its units, but the opposition immediately moved to seize the vacated territories, and the entire cycle resumed. In a situation when the Americans admitted their inability to secure the withdrawal of opposition units, as they had pledged, they suddenly made the following proposal to us: let’s not press for the withdrawal of government and opposition forces, let everything remain as it is, and let humanitarian convoys arrive in the current conditions. They also requested that Russian service personnel should be deployed to protect this road. Do you see what this is all about? Nevertheless, we said that we did not want to maintain security alone and suggested doing this together with US service personnel. They replied that this was too risky. This is the sum total of our exchange of opinions on how to address the humanitarian problems in Aleppo.
We remain convinced that unblocking Castello Road is the main task in ensuring unimpeded deliveries of humanitarian relief aid. Of course, we need to bring to reason militants controlling eastern Aleppo, who are saying loudly that they will not allow humanitarian relief aid deliveries via Castello Road and who are shelling it from time to time.
I have already said this, but people probably tend to forget about it. Let me say once again that on August 26, I met with US Secretary of State John Kerry in Geneva. On that day, we were joined by UN Special Envoy for Syria Staffan de Mistura, who said that the Syrian government and Turkey had agreed that UN humanitarian convoys would pass along Castello Road from Turkey. This would have been symbolic because this would have taken place during a meeting between the Russian Foreign Minister and the US Secretary of State in Geneva. We were filled with enthusiasm, and we believed that this, indeed, will turn the tide in overcoming the humanitarian crisis. At the same time, militants controlling eastern Aleppo said they would not allow this convoy to pass, and that they would shoot at it if it drives along Castello Road. The UN took a two-day break to try and talk the militants into complying. The militants refused to comply; attempts were made in September to change their minds but unsuccessfully.
Therefore, when we say so emotionally that it is necessary to resolve Aleppo’s humanitarian problems as soon as possible, I would like to ask you to assess the issue in its entirety and not to focus on one specific episode, no matter how tragic. Your files probably contain data on the events of those days and on how this happened, as all of this was publicly announced.
Speaking of UN Special Envoy for Syria Staffan de Mistura, we always strive to search for some constructive step. He has made a statement. As far as I understand you, you have heard only one phrase of his statement, namely, that eastern Aleppo may disappear in 20 days. The most important message of his statement was that we must not allow this to happen. To the best of my knowledge (I have not read his entire statement, and I have just heard quotes from it), his main proposal is to resolve this situation. Apart from merely voicing alarmist statements, we need to resolve the problem: Militants must withdraw from there, and eastern Aleppo must be preserved in the form in which it is now governed by the local council. I repeat, this is what I heard, but so far I have been unable to read Staffan de Mistura’s full statement. I believe this proposal, at least the way it sounds, deserves the closest examination.
Question: Washington says military pressure on Russia cannot be ruled out if diplomatic methods are no longer effective. How far could you go in a military confrontation with the United States?
Sergey Lavrov: I regularly speak with US Secretary of State John Kerry. I have mentioned the figures – I don’t remember exactly, but we have had over 55 telephone conversations and about a dozen meetings this year. I have never heard him talk about this – at least not in our conversations, but I know that there can be leaks – including on a military solution to the Syrian crisis. When the ISSG was created, Russia, Iran and the United States insisted on adding a provision to our basic document that the Syrian crisis has no military solution – a statement that was adopted last autumn. As I said, this provision was advocated by Russia, the United States, Iran, Egypt and several other countries. But several other ISSG member countries did not support it. I am not going to name them, but the United States was not one of them. The United States, speaking through Mr Kerry, called for adding a provision on the absence of a military solution in Syria to the statement. The initiative was not approved. You can draw your own conclusions from this.
Now for the failure of diplomacy, which Mr Kerry mentioned in his speech at the German Marshall Fund in Brussels. He said that [Syria and Russia have] rejected diplomacy. I will tell you about the development of our relations with the United States and why the documents, which we coordinated over many long months, carefully calibrating every word and action to be taken under these documents, have not taken effect yet. It is not our initiative but a unilateral US decision to put these documents aside. Therefore, at this point the question about why diplomacy doesn’t work should be addressed to the United States.
Of course, we have heard the rumour that Washington is allegedly discussing the use of military force against President Bashar al-Assad. Many experts in Russia and the West, including the United States, believe (and this belief has been reaffirmed by much evidence) that the US bombing raid on the Syrian Army positions at Deir ez-Zor was a military signal sent to President al-Assad. The Syrian Army has been blocked in that city by ISIS for about two years. ISIS launched an offensive against the Syrian troops following that bombing by the US and its coalition allies. We do not believe in conspiracy theories, yet I would like to quote what a Pentagon representative, Air Force Col. John Thomas, said about the September 19 attack on Deir ez-Zor. He said: “It was a dynamic target so it was not a planned deliberate strike, but we did take a couple of days to develop the target and a decision was made by the decision authority that it was a good target, after looking at all the intelligence and considering it. So the decision was not made on the spur of the moment.” How about that?
I discussed this with Mr Kerry in New York and later. He said firmly that it was a clear mistake and that we should forget about it rather than interpret it as a new US policy. As I said, the Syrian Government has issued a harsh statement on withdrawing from the ceasefire immediately after that attack in which about 80 Syrian military personnel were killed and 150 wounded. It was a very severe strike; the bombing lasted for over an hour, and if it was a mistake it should have been stopped sooner. We tried to convince Damascus that they should not react so sharply. But we continue to see reports that there are people in Washington who are advocating the use of force [against the Syrian forces]. This is no secret. I hope this view will not prevail. The official White House spokesperson has made reasonable comments on these rumours. We hope they reflect the base line of the Obama Administration.
Yesterday I had a telephone conversation with Mr Kerry. We have agreed that we should continue working and that we have a common goal – peaceful settlement in Syria. I fully agree with what Jean-Marc Ayrault has said here, that peace in Syria cannot be achieved without a political process. By the way, this process should be launched in keeping with UN Security Council resolutions, which say that the dialogue must be inclusive, launched without preconditions, and result in the establishment of non-sectarian transition governance. “Non-sectarian” is the term that was used in the text, as Jean-Marc has said. We hope that all Syrian parties agree that Syria should be a non-sectarian state. However, the High Negotiations Committee, which some opposition groups formed in Riyadh and which several Western countries, including France, support, has not said even once that it wants Syria to be non-sectarian. In this sense, I find solace in Jean-Marc’s words that all Syrian groups without exception must take part in intra-Syrian talks. We fully agree, but some external players believe that only the High Negotiations Committee can represent the Syrian opposition, if not the Syrian people as a whole.
You see that we have more things in common with our French colleagues than differences. I hope this will help us find the necessary formulas in the UN Security Council to preserve the unity of this vital international agency.
* * * * *
Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции по итогам переговоров с Министром иностранных дел и международного развития Франции Ж.-М.Эйро, Москва, 6 октября 2016 года
Уважаемые дамы и господа,
Сегодня мы провели обстоятельные переговоры с моим французским коллегой Министром иностранных дел и международного развития Франции Ж.-М.Эйро.
Обсудили ход подготовки намеченного на 19 октября визита Президента Российской Федерации В.В.Путина во Францию. Рассчитываем, что итоги визита придадут дополнительный импульс отношениям между нашими странами. Франция – наш традиционный и давний партнер, и мы уделяем особое внимание качеству отношений с этой страной.
Основное внимание мы посвятили обсуждению ситуации в Сирии и вокруг нее. У нас вызывает обеспокоенность текущая ситуация в этой стране. В Москве и Париже озабочены продолжающимся насилием, сохраняющимися проблемами с гуманитарным доступом к нуждающемуся населению. Мы с французскими партнерами тесно взаимодействуем по сирийской проблематике в двустороннем формате, по линии ООН, в ее Совете Безопасности, в рамках Международной группы поддержки Сирии (МГПС) и созданных этой группой целевых подгрупп по прекращению огня и решению гуманитарных вопросов. Позиция Франции по сирийской проблематике, как и в целом по ситуации на Ближнем Востоке и Севере Африки всегда представляет для нас интерес.
Россия выступает за скорейшее мирное и справедливое решение кровопролитного сирийского конфликта. В качестве главных задач, как постановил СБ ООН, мы видим полное искоренение террористической угрозы на территории Сирии, улучшение гуманитарной ситуации, скорейший запуск политического процесса. Конечно же, все это предполагает обеспечение устойчивого прекращения огня.
При этом мы хотим, чтобы борьба с терроризмом велась по-настоящему коллективно, на прочной основе международного права. Как вам известно, чуть более года назад Президент Российской Федерации В.В.Путин на 70-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке выступил с инициативой формирования широкого антитеррористического фронта. Мы в то время предлагали свое сотрудничество всем государствам, и, Франция была одной из первых. Об этом еще осенью 2015 года договаривались наши президенты.
Сегодня мы обсудили ситуацию вокруг российско-американских договоренностей, работа над которыми продолжалась, по сути дела, весь нынешний год и 9 сентября завершились согласованием комплексного пакета документов. Россия сделала все от нее зависящее, чтобы эти договоренности начали реализовываться на практике. К сожалению, пока это не получается. Американская сторона на данном этапе вместе со своими союзниками по той коалиции, которую сформировал Вашингтон, еще не может обеспечить отделение умеренной оппозиции от террористов из «Джабхат ан-Нусры». В то же время хотел бы сказать, что свою часть договоренностей Россия и власти Сирийской Арабской Республики готовы выполнять. Это касается, в том числе, обеспечения прекращения огня, которое нарушалось незаконными вооруженными формированиями, и гуманитарного доступа, прежде всего по дороге «Кастелло», в полном соответствии с российско-американскими документами. Здесь также оппозиция не может обеспечить отвод своих сил, как это готово сделать правительственное подразделение. От этой важной гуманитарной артерии зависит ситуация гражданского населения в Алеппо.
Мы сожалеем, что наши американские коллеги объявили о приостановке двусторонней с нами работы по Сирии. Обратили внимание, что многосторонние форматы они вынесли за скобки своего решения и готовы их использовать.
По нашим сведениям сегодня в Женеве планируется провести заседание двух целевых групп по прекращению огня и по гуманитарному доступу, которые были созданы МГПС. Мы полностью согласны с тем, что необходимо обеспечить контроль и мониторинг за соблюдением режима прекращения боевых действий. Это часть российско-американских договоренностей. Уверены, что без каких-либо дополнительных усилий, выполнение этих договоренностей может положить конец столкновениям и обеспечить доступ гуманитарной помощи населению в Алеппо и в другие места на территории САР. Все хорошо знают, и это записано в решениях СБ ООН, что прекращение огня, режим прекращения боевых действий никогда не распространялся и не будет распространяться на ИГИЛ, «Джабхат ан-Нусру» и тех, кто слился с этими террористическими организациями.
Мы рассказали нашим французским коллегам, что Россия предпринимает постоянные усилия по облегчению гуманитарной ситуации в Сирии, в том числе в Алеппо, и на регулярной основе осуществляет поставки гуманитарной помощи в конкретные пункты. Мы убеждены, и здесь, как я понимаю, у нас нет расхождений с нашими французскими коллегами, что нет альтернативы реализации решений СБ ООН, запуску политического процесса, который должен опираться на взаимоуважительный, всеохватный, без предварительных условий межсирийский диалог. Нет альтернативы и параллельному обеспечению режима прекращения боевых действий, расширению гуманитарного доступа и, конечно же, повышению эффективности борьбы с терроризмом.
Хотел бы также сказать, что 3 октября разговаривал по телефону с Высоким представителем ЕС по иностранным делам и политике безопасности Ф.Могерини, в ходе которого мы подтвердили с обеих сторон, что каждая из этих задач, поставленных СБ ООН, должна осуществляться независимо от того, какие предварительные условия та или иная оппозиционная группировка может выдвигать. Мы не должны быть заложниками капризов тех, кто «на земле» решает свои конъюнктурные задачи. Знаем мы и о том, что ЕС сформулировал гуманитарный план по Алеппо. Видели этот документ. Считаем его вполне заслуживающим обсуждения и поддержки. Отмечаем, что в ответ на обращение Евросоюза сирийские власти дали согласие на открытие гуманитарного офиса ЕС в Дамаске.
Когда мы с Министром иностранных дел Франции Ж.-М.Эйро начали наши переговоры, поступило сообщение о том, что спецпосланник Генсекретаря ООН по Сирии С.де Мистура выступил с новой инициативой, которая нацелена на нормализацию ситуации в Алеппо, прекращение боестолкновения и устранение причин продолжающихся боевых действий. Мы заинтересованы в том, чтобы подробно изучить эту инициативу. Как только она поступит, будем к этому готовы.
Наши переговоры сегодня были полезными. Мы говорили о той инициативе, соответствующий проект которой Франция внесла в СБ ООН. Мы будем готовы над этим текстом работать, исходя из упомянутых мной принципиальных подходов, закрепленных в российско-американских договоренностях и, конечно же, с учетом решений, принятых СБ ООН и МГПС, которые нельзя предавать забвению.
Благодарю Министра иностранных дел Франции Ж.-М.Эйро за сотрудничество.
Вопрос (адресован обоим министрам): Соответствует ли проект французской резолюции СБ ООН о прекращении боевых действий в Алеппо требованиям Москвы об отмежевании умеренной оппозиции от террористов? Какие пункты, на Ваш взгляд, требуется изменить, чтобы Россия поддержала этот проект? Какую форму ответственности следует внести в проект резолюции для нарушителей РПБД? Кто должен определять, когда и кто этот режим нарушил? Будет ли для этого создан специальный механизм?
С.В.Лавров: Мы изучаем этот проект. Рассчитываем, что наши идеи и поправки, которые мы после нашей сегодняшней встречи дополнительно передадим французским коллегам, будут самым внимательным образом рассмотрены и учтены. В этих поправках есть предложения, которые предполагают выдвижение от имени Совета Безопасности ООН требований отмежевания умеренной оппозиции от «Джабхат ан-Нусры». Эти требования были сформулированы в рамках МГПС и в тех документах, которые мы согласовали с американцами. Я не думаю, что Россия в этой ситуации сможет пойти на какое-либо смягчение соответствующих формулировок, которые уже были одобрены.
В отношении того, какие пункты требуется изменить. Это достаточно продолжительный разговор. Он должен проводиться между экспертами. Такие консультации в Нью-Йорке начинаются. Какую форму ответственности следует ввести для нарушителей РПБД? Механизм выявления нарушителей уже создан МГПС, когда она сформировала две целевые подгруппы: одну по гуманитарным вопросам, а вторую по наблюдению за прекращением огня. Она такой механизм достаточно подробно расписала на основе тех предложений, которые внесли Россия и США. Если я не ошибаюсь, то резолюция 2268 СБ ООН одобрила такой механизм. Мы считаем, что нужно его максимально использовать. До сих пор страны-члены МГПС, а все они в соответствии с созданным механизмом имеют право и обязанность срочно сообщать любую информацию о нарушениях прекращения огня с тем, чтобы эта информация подробно расследовалась, до сих пор активности в этом вопросе не проявляли. Сегодня мы призывали наших французских коллег, как мы призываем и других членов этой структуры, пользоваться уже имеющимися возможностями максимально эффективно.
Вопрос (адресован Ж.-М.Эйро): Сегодня распространилась информация о том, что ФРГ рассматривает возможность ввода новых антироссийских санкций с связи с ситуацией в Сирии. Готова ли Франция поддержать такие санкции?
С.В.Лавров: Мы читали о том, что в ФРГ якобы рассматривается возможность ввода новых санкций в отношении России в связи с ситуацией в Сирии. Это, конечно, дело германского правительства, вопрос на совести тех, кто выносит суждения о том, что в Сирии реально происходит. Забавная ситуация получается. Всем хорошо известна ситуация на Украине. Были приняты Минские договоренности, которые не выполняются, а Евросоюз, включая Германию – одну из ведущих стран Евросоюза, принял такую позицию, согласно которой санкции против России будут сняты как только будут выполнены Минские договоренности. Хотя мы все прекрасно знаем, от кого зависит выполнение Минских договоренностей и в чей адрес они содержат прямые требования с указанием конкретных сроков того, что нужно сделать, включая внесение изменений в конституцию, статус Донбасса. Причем статус Донбасса был в этих Минских договоренностях собственноручно написан Канцлером ФРГ А.Меркель и Президентом Франции Ф.Олландом. Но договоренность они не в состоянии выполнить: наши партнёры не в состоянии повлиять на Киев, чтобы он их выполнил, а санкции вводятся против России.
Сейчас Сирия. Есть российско-американские договоренности, которые наши американские партнеры не смогли начать реализовывать, а разговор пошел уже о санкциях в отношении России. Я думаю, что нет нужды объяснять, к чему я клоню. По-моему, ситуация и так очевидна. Очень надеюсь, что, во-первых, возобладает здравый смысл, а во-вторых, возобладает не желание во всем и везде обвинять Российскую Федерацию, а стремление обеспечить нормализацию обстановки в различных регионах мира, в том числе на Украине и на Ближнем Востоке, исходя, прежде всего, из интересов народов, которые там проживают.
Вопрос: Вы сослались на г-на С. де Мистуру, который заявил, что восточные кварталы Алеппо могут исчезнуть до конца года. Сейчас там идет бомбардировка, осуществляемая сирийским режимом и российской авиацией. Что Россия готова сделать, чтобы улучшить гуманитарную ситуацию, чтобы положить конец этой гуманитарной драме на востоке Алеппо? Зачем Вы размещаете комплексы С-300? Я слышала версию, что это для защиты российской базы. Но имеются ли военно-воздушные угрозы для российских баз в Сирии?
С.Лавров: Вы знаете, угрозы для российских ВКС уже были, если вы следили за новостями в течение последнего года. Причем угрозы не только звучали, но были реализованы. С тех пор мы уже давно разместили С-400 на нашей базе в Хмеймиме, чтобы подобных инцидентов больше не произошло. С-300, которые мы поставляем, почему-то вызвали гораздо более громкий ажиотаж в медийной среде. Никто не комментировал поставки С-400. Нам сейчас просто нужно надежно обеспечить безопасность наших военных, ВКС, нашего пункта материально-технического обеспечения в порту Тартус в ситуации, которая пока не успокаивается. Я далек от этой мысли, но вчера я говорил с Дж.Керри по телефону и поинтересовался у него, насколько верны сообщения некоторых СМИ в США о том, что Вашингтон рассматривает варианты нанесения ударов крылатыми ракетами по аэродромам, которые используют сирийские ВВС. Знаете, когда крылатая ракета летит, то, наверное, трудно сразу понять куда конкретно она прицелилась. Поэтому предосторожность все-таки не помешает. Повторю и С-400 и С-300 – это сугубо оборонительные вооружения, которые никому не угрожают.
Точно также, как сейчас сказал Ж.-М.Эйро, что он сюда приехал не с угрозами. Когда мы встречаемся с французами, мы не ждем от наших французских друзей каких-либо угроз. Уверен, что и завтрашняя поездка в Вашингтон, которую анонсировал Ж.-М.Эйро также не будет сопряжена с какими-либо угрозами.
Что касается ситуации в Алеппо. Я бы просил все-таки заботиться о жителях всего города Алеппо, а не только его восточной части. Мы самым серьезным образом воспринимаем то, что сейчас происходит с гуманитарной ситуацией в Алеппо, в том числе в Восточном Алеппо, но не только там. Хотел бы напомнить, что в августе этого года боевики, ведомые «Джабхат ан-Нусрой», наступали на район Рамуса (юго-западная часть Алеппо). В результате они его окружили, и в окружении оказалось более миллиона гражданских лиц. При этом боевики, ведомые «Джабхат ан-Нусрой», перекрыли единственную ведущую в этот район Алеппо автотрассу, и население оказалось под угрозой голода, нехватки продовольствия и топлива. В итоге снабжение этих районов Алеппо вынуждены были осуществлять по грунтовым дорогам, которые не приспособлены для тяжелых грузовиков. Это была очень непростая гуманитарная ситуация. Не помню, чтобы кто-то, в том числе представленные здесь уважаемые СМИ, уделили этой гуманитарной проблеме какое-либо внимание.
Хотел бы подчеркнуть, что мы не делим Алеппо на часть, которую контролирует правительство и на часть, которую контролируют боевики. Мы хотим помочь разблокировать эту ситуацию всеми возможными способами. Конкретный способ, еще раз повторю, был согласован нами с американцами. Он заключался в том, чтобы объявить 72-часовую паузу и отвести на равные расстояния от главной гуманитарной артерии, которая ведет в Алеппо, правительственные войска и подразделения оппозиции. Эти расстояния были согласованы на бумаге российскими и американскими военными, записаны в документе, который был одобрен 9 сентября. Но, когда дело дошло до его выполнения, американцы нам сказали, что они не могут гарантировать, чтобы оппозиция отвела свои подразделения от дороги «Кастелло». Правительство стало было отводить свои подразделения, но оппозиция тут же принялась захватывать освобожденные территории, и все вернулось на круги своя. В ситуации, когда американцы расписались в неспособности добиться отвода подразделений оппозиции, как они обязались сделать, они нам вдруг предложили следующее: давайте не будем добиваться отвода ни правительственных, ни опозиционных сил, пусть все будет как есть, пусть гуманитарные конвои идут в нынешних условиях, а для безопасности они просят Россию разместить на этой дороге своих военнослужащих. Вы понимаете, о чем идет речь? Мы тем не менее сказали, что не то что не хотим одни обеспечивать там безопасность, но предложили делать это вместе с американскими военнослужащими. Нам на это сказали, что это слишком рискованно. Вот такой у нас был гуманитарный обмен мнениями по поводу того, как решать проблемы Алеппо.
Сейчас мы по-прежнему убеждены, что разблокирование дороги «Кастелло» является главной задачей для налаживания беспрепятственного потока гуманитарной помощи. Конечно, необходимо урезонить боевиков, которые контролируют Восточный Алеппо, и громогласно заявляют, что они не пропустят гуманитарную помощь по дороге «Кастелло», периодически ее обстреливая.
Я уже говорил, но, видимо, забывается. Напомню еще раз, 26 августа в очередной раз мы встречались с Государственным секретарем Дж.Керри в Женеве. В этот день с нами был спецпосланник Генсекретаря ООН по Сирии С.де Мистура, который сообщил, что есть договоренность с сирийским Правительством и Турцией, что с турецкой территории по дороге «Кастелло» отправляются конвои гуманитарной помощи ООН. Это будет символично, поскольку произойдет в момент встречи руководителей внешнеполитических ведомств России и США в Женеве. Мы были воодушевлены и думали, что это действительно станет очень важным переломным этапом в преодолении гуманитарного кризиса. Но в этот самый момент боевики, которые контролируют Восточный Алеппо, сказали, что они не пропустят этот конвой и будут вести по нему огонь, если он пойдет по дороге «Кастелло». Ооновцы взяли паузу на пару дней, чтобы их уговорить, боевики не уговорились, потом их уговаривали в сентябре, но все безрезультатно. Поэтому, когда мы говорим так эмоционально о том, что необходимо как можно скорее решить гуманитарные проблемы Алеппо, я просто попросил бы (наверняка в ваших досье есть сведения о том, что происходило в те дни, как это происходило, все было публично объявлено) смотреть на все целиком, а не выдергивать какой-то отдельный эпизод, каким бы трагичным он не был.
Насчет спецпосланника Генсекретаря ООН по Сирии С.де Мистуры. Мы ориентируемся на то, чтобы всегда искать какой-то конструктивный шаг. Он сделал заявление. Как я понял Вас, Вы в этом заявлении услышали только одну фразу, что «Восточный Алеппо может исчезнуть через 20 дней». А главное, что он сказал, было направлено на то, чтобы не позволить этому случиться. Главное, что он предложил, как я понимаю (я не читал полностью его заявление, только слышал цитаты), урегулировать эту ситуацию, не просто выдвигать тревожные тезисы, а решить проблему: вывести оттуда боевиков и обеспечить сохранение Восточного Алеппо в том виде, в котором он сейчас управляется местным советом. Повторю, это то, что я услышал, не имея пока возможности прочитать полностью заявление спецпосланника Генсекретаря ООН по Сирии С.де Мистуры. Я думаю, что это предложение, по крайней мере, так как оно звучит, заслуживает самого внимательного рассмотрения.
Вопрос: В Вашингтоне говорят, что если дипломатические методы больше не работают нельзя исключать военного вмешательства, чтобы оказать давление на Россию. До какой стадии вы можете дойти в военной конфронтации с Вашингтоном?
С.В.Лавров: Мы регулярно разговариваем с Государственным секретарем США Дж.Керри. Я уже имел возможность приводить статистику. Сейчас не помню точно, но в этом году было больше 55 телефонных разговоров, около десяти встреч. Я никогда от него не слышал (во всяком случае, в разговоре со мной, я знаю, бывают «утечки»), что у сирийского кризиса есть военное решение. Когда мы создавали МГПС, Россия, Иран и США настаивали на том, чтобы в нашем базовом документе – декларации, принятой прошлой осенью, записать, что сирийский кризис не имеет военного решения. Повторю, тогда за эту формулировку выступали Россия, США, Иран, Египет и ряд других стран. Ее не поддержали несколько членов МГПС. Я не буду сейчас называть эти страны. Но среди них не было США. Соединенные Штаты в лице Дж.Керри твердо выступали за то, чтобы зафиксировать отсутствие военного решения сирийского конфликта. Тогда эта инициатива не прошла. Делайте выводы сами.
Насчет того, что «дипломатия провалилась», то об этом недавно заявил Госсекретарь США Дж.Керри, выступая в Германском фонде Маршалла в Брюсселе. Там прозвучала фраза, что дипломатия не сработала. Сегодня я приводил данные о том, как развивались наши отношения с США и почему пока еще не заработали документы, которые мы согласовывали в течение многих месяцев, тщательно выверяя каждое слово и действие, которое должно будет осуществиться в соответствии с этими документами. Это была не наша инициатива, а одностороннее решение США. Поэтому вопрос о том, почему на данном этапе дипломатия пока не срабатывает, наверное, нужно адресовать США.
Конечно, мы слышали, что в Вашингтоне якобы ведутся разговоры о необходимости воздействовать на Президента САР Б.Асада силой. Есть подтвержденное многочисленными свидетельствами мнение, которое разделяют многие эксперты в России и не только, но и на Западе, в США, что американцы уже посылали силовой сигнал Б.Асаду, когда разбомбили позиции сирийской армии в Дейр-эз-Зоре. Сирийская армия была в этом городе окружена игиловцами уже около двух лет. Вслед за односторонней акцией США и их коалиции ИГИЛ пошел в наступление. Мы никогда не исповедуем теорию заговора, но я просто хочу процитировать слова представителя Пентагона – полковника ВВС США Дж.Томаса. Описывая, что произошло в Дейр-эз-Зоре 19 сентября, он сказал, что это была динамичная цель, поэтому они не планировали намеренный удар. Но они два дня ее разрабатывали. Решение о нанесении удара по этой цели было принято теми, кто эти решения принимают, на основании того, что эта цель была верной и соответствовала всем данным, которые они получили по линии разведки. Поэтому решение о нанесении удара по этой цели было принято не спонтанно. Делайте выводы сами.
Я еще в Нью-Йорке и уже позднее обсуждал этот вопрос с Госсекретарем США Дж.Керри. Он твердо заявляет, что это была однозначная ошибка и ее просто нужно забыть, а не рассматривать как некую новую линию США. Еще раз повторю, что сирийское Правительство сделало довольно резкое заявление о выходе из РПБД именно после этого удара, в результате которого погибло около 80 сирийских военнослужащих, а 150 было ранено. Удар был очень серьезным, он наносился более часа, если он был ошибкой, то об этом можно было бы сообразить чуть раньше. Мы потом убеждали Дамаск, что не стоит так резко реагировать. Мы и сейчас читаем о том, что в Вашингтоне есть желающие применить силу. Это не секрет. Надеюсь, что эти голоса все-таки не возобладают. Мы слышали достаточно взвешенные комментарии официального представителя Белого Дома в ответ на просьбу прокомментировать эти слухи. Мы рассчитываем, что это отражает основную линию, которую проводит Администрация Б.Обамы.
Вчера мы говорили по телефону с Государственным секретарем США Дж.Керри. У нас есть общее понимание, что необходимо продолжать усилия, что мы разделяем общую цель – мирное урегулирование в Сирии. Я полностью согласен с тем, что сейчас только что сказал Жан-Марк, что для этого нужно запускать политический процесс. Кстати, запускать его надо в соответствии с резолюциями Совета Безопасности ООН, где говорится, что диалог должен начаться без предварительных условий, должен быть инклюзивным и привести к формированию переходной структуры, которая была бы светской. В английском тексте используется термин «non-sectarian», Жан-Марк сейчас подтвердил это. Рассчитываем, что все сирийские группы согласятся, чтобы Сирия обязательно была светской. Например, Высший комитет по переговорам (ВКП), который был сформирован некоторыми оппозиционерами в Эр-Рияде и поддерживается целым рядом западных стран, включая Францию, ни разу не заявил, что он хочет видеть Сирию светской. В этом смысле меня утешают заверения Жан-Марка, что в переговорах должны участвовать все сирийские группы без исключения. Это наша позиция, потому что некоторые внешние игроки считают, что только ВКП имеет право представлять сирийскую оппозицию, а то и весь сирийский народ.
Как видите, у нас с нашими французскими коллегами общего гораздо больше, чем того, что нас разделяет. Надеюсь, что это нам поможет в Совете Безопасности ООН найти такие формулировки, которые позволят сохранить единство этого важнейшего международного органа.
* * * * *
Zdroj: http://www.mid.ru/ru/press_service/minister_speeches/-/asset_publisher/7OvQR5KJWVmR/content/id/2490975
